4. Гордая юная девица улетает далеко-далеко
читать дальше--Диландау! – в ужасе прошептал Аллен.
--Какой еще Диландау? – ответила девушка. – Нет его здесь.
И в самом деле, подумал Аллен. Диландау бы сейчас орал что-нибудь насчет того, где его табельное оружие, и почему на нем бабские тряпки, украшая свою речь тридцатиэтажным военно-воздушным загибом. И главное – он был бы несомненный парень. А тут… и голос у нее стал ниже только потому, что она его сорвала, и глаза по-прежнему синие, а не карие, налитые кровью до того, что окружающим казались красными. Только вот лицо…
Оно уже не казалось таким же безупречно прекрасным, как у мраморной статуи. И дело не только в шраме. Щеки запали, заметно обрисовались скулы. И этот яростный блеск в синих глазах, недавно столь безмятежных…
--Но и Селены, в том смысле, в каком вы ее знали, здесь тоже нет, -- услышал он.
Девушка подобрала амулет и кортик.
--Спасибо, Ван. Я не собираюсь зажимать твою реликвию.
Ван шарахнулся в сторону, так что амулет пришлось впихнуть ему в руку. На лице молодого короля отобразился испуг, и только Драйден понимал его причину. Ван предполагал, что сейчас его будут бить по физиономии, и он боялся, что это ему опять понравится.
--И за это, -- она указала на шрам, -- тоже спасибо. Нет, правда. В каком-то смысле ты даже подправил эту слащавую мордочку… Вас, генерал, тоже благодарю. Кстати, выпить не найдется? Глотка пересохла от крика.
Генерал Зейн, не говоря не слова, отстегнул от пояса походную фляжку с самогоном и протянул ее. Она отхлебнула, не поморщившись, пробормотала «какая мерзость», и вернула флягу владельцу, вместе с кортиком.
--Я не понимаю, что происходит,-- пискнула Эрис.
--Да, надобно объясниться. – Селена подтянулась и уселась на верхнюю перекладину ограды.—Думаю, все здесь в курсе, что когда мне было пять лет, мою душу препарировалили и разделили. Маги императора забрали от Селены Шезар весь материал, который должен был пойти на создание новой личности – идеального солдата, и оставили то, что для этого прожекта им не подходило. Что получилось, вы видели. Моральный урод, лишенный всякого намека на доброту и сострадание.
А Селена… в сущности, она стала таким же уродом, как Диландау, только с противоположным знаком. Воплощенная доброта. Ведь больше ей ничего не оставили – ни силы воли, ни интереса к жизни. Наверное, это многих устраивало… но если б вы знали как тяжело жить безвольной куклой!
Я не собралась возвращать Диландау. Мне достаточно рассказали о нем, чтоб знать, какой это был запредельный мерзавец. Я только хотела стать полноценным человеком… заполнить пустоту в душе. И я хотела помочь брату. Прости, Аллен. Ты поклялся посвятить мне свою жизнь, но разве это участь для мужчины и солдата – быть нянькой? Я решила излечиться сама. Стала искать в отцовской библиотеке… там столько редкий книг и рукописей, возможно в какой-то есть содержится метод лечения? И нашла. В одной из книг, завезенных с Призрачной луны. Не знаю, откуда она взялась – отец привез из странствий, или Хитоми позабыла… Написал ее какой-то король Стефан. Не знаю, с чего королю излагать такие истории… но там был была рассказана история девушки, у которой была та же проблема. Из-за страшного несчастья в детстве – раздвоение личности. Одна личность – добрая, кроткая, интеллигентная, другая – злобная, агрессивная и энергичная, и каждая действует сама по себе. Метод лечения, согласно королю Стефану, только один – погрузить больную в транс, настолько глубокий, чтоб обе личности увидели друг друга, и осознали , что они -- половины целого. Тогда они сольются воедино. До сих пор у меня не было возможности совершить подобный опыт, но когда я узнала про амулет Вана, который способен погружать в транс, позволяет видеть невидимое и до предела обострять восприятие, то поняла, что не могу упустить такой шанс. И все получилось. Я не забыла ничего, что происходило с Селеной, но некоторые знания и умения капитана Альбато тоже ко мне вернулись… так что теперь, очевидно, мне следует взять новое имя – Дилена.
--Не желаю об этом слышать, --жестко сказал Ален. – Селена, у тебя нервный срыв на почве чрезмерного чтения. Ты немедленно направишься к себе, будешь находиться под замком. Я запрещаю тебе общаться с кем-либо, кроме меня и Эрис. А завтра… нет, сегодня же мы уедем, и начнем усиленный курс лечения. А теперь… -- он огляделся. На крыше находилось больше народу, чем изначально. Солдаты, свободные от караула, сбежались, привлеченные шумом. --… я желаю знать, какая сволочь нарушила мой приказ и рассказала моей сестре подробности о Диландау!
--Я. – Гадес сделал шаг вперед.
Такого Аллен никак не ожидал, и на мгновение остолбенел. А Гадес продолжал:
--И про камешек – тоже я.
--Предатель, он подкуплен Зайбахом! – закричал Ван.
--Если бы… -- генерал находился в растерянности. Неужто разведка не поставила его в известность? Тогда сначала орден, а потом – на рудники…
--Я рассказал донне Селене все правду, какую знал, все, что вы пытались от нее скрыть…
--Гадес, как ты посмел! – Аллен, наконец, вышел из столбняка.
--А вот посмел! Ты мне еще напомни, кем я был! – коменданта заносило в гибельные выси. – Ну и что? И у сержантов есть чувства, и сержанты любить умеют! А она – такая, как была – не могла ни любить, ни ненавидеть! И я не мог больше этого вынести!
--А еще говорят, что мужья все узнают последними, -- заметил Драйден. –Куда нам до братьев…
--Убью гада! – Ван, выхватив меч, кинулся на нежданного соперника. За королем без промедления последовал и Аллен. Но Гадес не собирался сдаваться без боя, хотя выстоять одному против двух лучших фехтовальщиков континента, с абордажной саблей – против двух родовых мечей, у него не было шансов. Солдаты, переминаясь с ноги на ноги, не знали, чью сторону принять в завязавшейся схватке – бывшего командира или нынешнего.
Эх, молодежь, молодежь, подумал генерал. Вот кликнет Гадес стрелков – и прости-прощай, искусство фехтования. Помочь, что ли, сосункам, и воткнуть коменданту кортик в спину?
--Оружие в ножны, господа! – рявкнул Драйден голосом, от которого министры падали в обморок, или еще хуже –сразу вспоминали погрешности в бюджете.—Король Ван, генерал Зейн, прекратить вмешательство во внутренние дела Астурии! Гадес, сдавайся! Иначе твои действия будут рассмотрены как вооруженный мятеж, и смягчения приговора не обещаю!
--Брось оружие, Гадес, -- посоветовала Селена. – Мы не можем с ними драться. – Она с тоской посмотрела на свою руку. – Три года без тренировок, это ж сколько форму придется восстанавливать…
Сабля коменданта, звеня, покатилась к ногам.
--Вот и хорошо, вот и разумно, -- одобрил Драйден. – Обойдемся без кровопролития. Как высшее здесь должностное лицо, приказываю – рыцарь Шезар, препроводите свою сестру под домашний арест. А бывшего коменданта – в тюрьму… здесь есть тюрьма? Ах, да, здесь много чего есть.
--Вряд ли он ее перенес, -- зловеще произнес Аллен. – Крепость отстраивали на прежнем фундаменте.
--Отлично. И будем, стало быть, решать проблемы… -- принц- консорт перевел дыхание. –Генерал, у вас, судя по амбре, во фляжке самогон? Раздолжите на глоток, астурийское в такие минуты не помогает…
-Полагаю, -- заявил Драйден, когда они собрались на совещание, -- присутствующие здесь соискатели при нынешних обстоятельствах откажутся от претензий на руку барышни Шезар.
--Я – нет, -- ответил генерал.—Она мне теперь даже больше нравится.
Ван вспыхнул.
--Старый извращенец!
--Вот молчал бы насчет извращений. Все вы у себя в Фанелии эти.. как их.. кошколюбы! Не зря Фолкен вечно со своими девками-леопардихами таскался!
--Фолкена не трожь, это святое!
--Мутант драконидский!
--От империалиста слышу!
Аллен пребывал в мрачной прострации. Выяснилась, что «Миллерна» сегодня не может быть готова к отлету – какие-то неполадки с двигателями. Между тем сестра не то, что была с ним груба, но наговорила что-то насчет комплексов, которые из-за нее развиваются у присутствующих, и что-то совсем непонятное, но от того не менее обидное, насчет лечения и Фрейда.
Диктатор тем временем обвинял во всем случившемся короля – он, де, знал о свойствах, которыми обладал его амулет, но проявил в обращении с ним преступную халатность.
--Все виноваты, -- вступился за Вана Драйден. – И вы тоже. Ваша выходка с демонстрацией мундира и доспеха Истребителей могла подтолкнуть Селену к роковому решению. Так что давайте отделим мух от тортильяс, личные мотивы – от политических, и пусть заключение договора между Астурией, Зайбахом и Фанелией никак не зависит от брачных союзов.
--Ну уж нет! Сами то вы, Драйден ,отделяли чего-то там, когда женились на наследнице престола?
--Это, генерал, к нынешнему делу отношения не имеет.
--Нет, имеет! Я человек прямой, честный, не какой-то там хибри, и заявляю прямо: если мне не отдадут девицу Шезар, никакого политического альянса не будет! Справлюсь с Басламом и сам! И уж проутюжить Фанелию у нас найдется чем!
Но Гадес, как он мог? – развивал Аллен тяжкую думу. Никому в наше время нельзя верить. И как ему в голову взбрело? Или он решил, что коли в Астурии торгаш смог жениться на принцессе, то сержант сможет получит руку барышни из благороднейшего дома в королевстве? Так король Грава Астон решил породниться с семейством Фасса, несмотря на их происхождение, потому как за ними – банки, флоты, рудники… А что есть у Гадеса? Ничего, даже фамилии у него нет. Корабль, и тот подарил ему я… Ничего, больше он к ней не сунется.
И Аллен не без удовольствия вспомнил, что Гадеса заковали в кандалы.
--Между прочим, вы дали клятву не нападать друг на друга, -- урезонивал диктатора Драйден.
--Не имеет значения! Клятва была дана при другом положении дел!
--Вот именно! – неожиданно поддержал генерала Ван.
--Что это вы, Зейн, так разошлись? Седина в бороду, бес в ребро? Или вы считаете, что нынешняя Селена годится и в жены, и в пилоты?
--Ничего, в любви, как и на войне, все средства хороши… или наоборот? – генерал не мог точно припомнить пословицу. – На войне, как в любви…
Аллен встал.
--Господа, у меня неспокойно на сердце. Боюсь, что в нынешнем своем состоянии Селена может что-то с собой сотворить. Я пойду ее проведаю.
--Я с тобой, -- Ван также поднялся.
--Если король пойдет, то и я пойду, -- провозгласил генерал.
--А мне, как всегда, придется присоединиться, -- подытожил Драйден.
Еще не успев преодолеть последний пролет лестницы, Аллен увидел, что дверь в комнату Селены распахнута, и дальше рванул бегом.
Поздно. Комната была пуста, на стене углем из очага было начертано:
ЖИВИ, БРАТ, НЕ ПОМИНАЙ ЛИХОМ
Д.