Нижегородский романс

[karniona]

Некогда на Петропавловском кладбище, где нынче парк Кулибина ,справа от Всехсвятской церкви, стоял редкой красоты мраморный памятник, изображавший скорбящего ангела. И была у этого памятника история, приключившаяся в 1860-62 гг.
Жил тогда в Нижнем богатый домовладелец и купец по фамилии Соваж ( историк, у которого я этого вычитала, имени не называет). Был он обрусевшим французом – настолько обрусевшим, что, уже будучи человеком не первой молодости, считал своим долгом, как положено местному купчине, широко кутнуть на ежегодной ярмарке. Во время одного из таких загулов он познакомился с юной хористкой по имени Елизавета Румянцева, и влюбился по уши. «Хористками» и «арфистками» на Нижегородской ярмарке для приличия именовали дев веселья, но Румянцева, как пишут, едва вступила на эту стезю. И не только Соваж влюбился – Елизавета ответила ему взаимностью. Поэтому, когда ярмарка закрылась, Румянцева не уехала со своими товарками, а осталась в Нижнем. Соваж снял ей квартиру, некоторое время любовники были счастливы. Но потом Елизавета забеременела, и по какой-то причине решила ехать рожать к себе на родину – она была из Ярославской губернии. Итак, она уехала, но Соваж постоянно посылал к ней доверенных слуг справляться об ее здоровье. Увы, Елизавета умерла родами ( вероятно, умер и ребенок, далее о нем ничего не говорится). Соваж, совершенно обезумев от горя , мог думать только о похоронах возлюбленной. Все свои дела он оставил на друзей-собутыльников, среди которых был нижегородский полицмейстер Лаппа-Стороженецкий. Соваж перевез тело Елизаветы в Нижний, и похоронил ее, а затем принялся искать для нее самый красивый памятник, не считаясь с расходами. Такой памятник был заказан в Лондоне, и через Петербург, а позже каналами и по Волге был доставлен в Нижний. К тому времени в городе Соважа считали помешанным, и может быть, были правы. Жена его нашла более надежного спутника жизни, и забрав детей, ушла к нему. Тем временем приятели, которым он доверил дела, прибрали к рукам и бизнес, и имущество Соважа, причем полицмейстер, похоже, сыграл в этом основную роль. Соваж остался один и без гроша. Говорят, потом он перебрался в Петербург, «где кормился от щедрот развеселых девиц, с которыми на ярмарке просадил немало денег и жил в грязном углу из милости»(с).
После революции кладбище было уничтожено, на его месте был разбит парк. И от памятника Елизавете Румянцевой не осталось и следа.