Как-то раз я литературно-исторически облажалась.
В давно минувшей юности, когда я впервые читала "Иосифа и его братьев" Томаса Манна, мне показался притянутым за уши один эпизод ( вообще я этот роман люблю). Ближе к финалу, когда братья Иосифа возвращаются из Египта, они опасаются, что когда их престарелый отец узнает, что Иосиф , которого он столько лет оплакивал, жив, то Иакова может на радости хватить удар. Тут они встречают дочь одного из братьев, девочку с поэтическим даром, и объясняют ей. в чем дело. Она складывает песню, и поет ее деду. Мне эта сцена показалась фальшивой и неправдоподобной. Вот что бывает, подумала я, когда сентиментального немца понесет в еврейскую культуру, прямо "Герман и Доротея", а не Книга Бытия.
А потом я занялась еврейской культурой вплотную, и оказалось, что Томас Манн был прав, а я нет. Манн ничего не придумал, он пересказал реально существующую агаду, и ничто не помешало древним, пусть и не библейских времен, евреям, сочинить сентиментальную историю. ( Это Манн еще в "Повесть об Иосифе и Асенеф" не полез, там вообще смесь любовного романа с боевиком).
так что я теперь к теме "это не правдоподобно", "этого там и тогда не могло быть" отношусь осторожно.