Корейщина текущая

вернувшись из отпуска, глянула, что тут накапало в мое отсутствие.

"Лунный свет, влекомый облаками"
Как и было сказано - фанфик по "Скандалу", иногда с прямым цитированием отдельных сцен. Но труба сильно пониже и дым пожиже, и вдобавок изрядно разбавлено подзабытой за год методичкой (герой, Антагонист, слабый король, умышляющие министры, мерсские китайцы). И "Скандал" при всем оставался комедией. Тут же источение слез и соплей началось где-то на третьей серии.
Может, и досмотрю, отдельные симпатичные моменты там есть, но пересматривать вряд ли буду.

"Алые сердца: Корё" (Лунные влюбленные)

Чисто внешне оно красивше китайского оригинала, может быть, потому, что одежда и прически раннего Корё не уродуют людей так, как прикиды эпохи Цин. Но вот персонажи у китайцев были поинтереснее.
Фансервиса и стеба столько, что иногда кажется, что смотришь римейк не "Поразительного".а "жены наследного принца". Есть персонажи, которым нет соответствия в исходнике, например, астроло Чхве Чжу Мон. Мы его, в смысле персонажа, наблюдаем уже в третьем сериале, похоже, они играет в корейской традиции ту же роль, что Абэ но Сэймей в японской.
Главное отличие - на первом плане не попаданка, а Четвертый принц. Ван Со тут прям каноничный, архетипичный герой дамского романа: снаружи жестокий-прежестокий, унутре страдает и отрастил себе вот такенные комплексы, потому что его мамо не любит.Ну, хотя бы сюжетообразующую масочку разъяснили...
По гляну дальше. У корейцев на сюжете есть фирменная фишка - узаконенный инцест в королевской семейке, посмотрим, как они вывернутся.

@музыка: я все громче распеваю

@темы: корейское, сериалы

---

Непереводимая игра слов(ТМ)

Как мы знаем из экранизаций "Троецарствия", Чжоу Юй возненавидел Чжугэ Ляна за то, что тут публично заявил, будто Цао Цао собрался в поход, чтоб завладеть его женой и ее сестрой, вдовой прежнего правителя У, отдадим , мол, их - и войны не будет.
Но матчасть сообщает нам, что в оригинале был некий нюанс, который в переводе - а как обычно в подобных случаях, мы тут имеем двойной перевод - пропадает.
Имена обеих красавиц совпадали с названиями стратегически важных переправ через Янцзы. И к тому, что Чжугэ Лян провозгласил перед госсоветом У, формально было не придраться - он говорил о геополитических проблемах. Не откровенное хамство имело место, но тонкий троллинг. Впрочем, итог был тот же.
Кстати, кто буквально воспринял это заявление, так это Джон Ву ( или его сценаристка), в его фильме Цао Цао действительно вожделеет в жене Чжоу Юя. Вот что значит оторваться от родимой китайской культуры.

@музыка: интересно девки пляшут

@темы: "Троецарствие", матчасть

---

"Троецарствие" - женские персонажи

Мир Троецарствия - мужской, мир войны и политики. Женщины в нем упоминаются крайне редко, хотя большинство персонажей женаты, дети у них появляются словно бы из ниоткуда, и вообще у Ло Гуаньчжуна худшее, что можно сказать о генерале - "он любит свою жену и детей". Если же женщины появляются, им отведена роль пешек в большой мужской игре, их ломают, когда в них отпадает необходимость, либо они ломаются сами. В сериале это явный концепт, там сюжетные линии романа еще усугублены. И в сериале нет ни одной женщины, судьба которой сложилось сколько нибудь прилично.
Это:
Дяо Чань, наложница Дун Чжо, затем Люй Бу ( в сериале - жена Люй Бу). В романе она покорно исполняла замысел своего хозяина, натравливая Люй Бу на Дун Чжо. В сериале у них с Люй Бу большая любовь, и она после его казни и неудачной попытки убить Цао Цао, кончает с собой.
Сяо-цао, жена Чжоу Юя. Изгнана вроде бы любящим мужем за то, что спасла жизнь Чжугэ Ляну.
Госпожа Гань, наложница Лю Бэя ( в романе их было две,в сериале одна), постоянно бросаемая и забываемая вместе с ребенком при очередном паническом драпе. Когда нашелся приличный человек, попытавшийся их спасти, покончила с собой, дабы увеличить шанс спасти ребенка.
Сунь Сяомэй, сестра Сунь Цюаня и жена Лю Бэя. Китайская традиция относится к ней отрицательно, в сериале она изображена весьма сочувственно. Из политических соображений выдана замуж за человека, которого ненавидела, но в дальнейшем конфликте , как порядочная восточная жена, приняла сторону мужа. Оказавшись буквально в жерновах между братом и мужем, впала в депрессию и уморила себя голодом.
Две жены последнего ханьского императора:
Дун-гуйфэй, казнена Цао Цао за организацию заговора.
Государыня Цао, сильная женщина, искренне любившая своего ничтожного мужа. Вместе с ним покончила с собой после его свержение.
Цзинши, наложница, затем жена Сыма И. Приставлена к нему родом Цао в качестве шпионки.Сыма И ее любил - насколько он был способен кого-то любить, но избавился от нее, когда это понадобилось для его целей.
Вот как-то так.

@музыка: солнце встает над рекой Хуанхэ

@темы: сериалы, "Троецарствие"

---

"Троецарствие", все

В первой части эпопеи военные дела зачастую решались поединками один на один сильнейших бойцов, вот почему там рулят персонажи вроде Люй Бу и Гуань Юя, и почему именно первую часть так любят экранизаторы.
В заключительной части никаких "более шестидесяти раз сшибались они" нету. Идет затяжной поединок, война умов и нервов между двумя стратегами - Чжугэ Ляном и Сыма И. И вот тут, как ни странно симпатии зрителя начинают смещаться от Чжугэ Ляна, который до того был зрительским любимцем, к Сыма И, который доселе был представлен личностью довольно неприятной. Почему так? Во-первых, они играют с заведомо неравных позиций. Легко воплощать гениальные стратегемы, когда в твоих руках вся полнота военной и гражданской власти. Чжугэ Лян - правитель во всем, кроме имени, марионеточный император Лю Шэнь с радостью подчиняется ему ( и неудивительно- "министр-отец" обращается с недотепой А-доу гораздо лучше родного папаши). Сыма И постоянно приходится сражаться одновременно и с противником на поле боя, и с идиотизмом верховного командования. Ему дозволяется командовать, лишь когда государство в полной и абсолютной заднице, но стоит ему Вэй из задницы вытащить, как его вновь загоняют под шконку, и не казнят лишь из-за перспективы новой задницы( не понимая, что в такую игру со стратегом нельзя играть бесконечно - кончится либо стратег, либо его терпение).
И общая ситуация рисует Чжугэ Ляна не в лучшем свете. Он сражается за абстракцию, за восстановление империи Хань, а то, что он истощает ресурсы Шу, ему все равно - завоеванная Сычуань для него лишь кормовая база. Сыма И просто защищает свою страну.
ну и да, Чжугэ Лян гений, "человек, который рождается раз в тысячелетие"(с) Сыма И - и потому теряет берега. Сыма И не столь блестящ, но более человекообразен. В результате Чжугэ Лян с маниакальным упорством ходит воевать Вэй, одерживает победу за победой, но в результате каждый раз откатывается обратно. Он регулярно задается вопросом "почему Небеса и оставили меня и помогают Вэй?". Ну вот, пресловутая сцена с огненной ловушкой в долине Шанфэн показывает, почему.
Чжугэ Ляна неудача ломает и приводит его к смерти. а закаленный неудачами Сыма И получит победу, а потом и власть,ибо род Цао полностью выродился.
сериал заканчивается краткой справочкой о возвышении рода и о том, что "Три царства снова стали одним под властью рода Сыма". Вот это и называется настоящим китайским ХЭ. Все во имя родимой государственности.

@музыка: русский с китайцем братья навек

@настроение: тот не стратег, кто не бренчит на цине

@темы: сериалы, "Троецарствие"

---

я не умирла(с)

как-то так.

@темы: наша жизнь

---

Троецарствие в двух страницах

Я понимаю, что Гумилева периодически заносит, но уж больно хорошо написано.

Что, собственно, произошло на рубеже II и III веков? Да как-то все сразу, а этого вынести никто не может. Сначала члены правительства-евнухи поссорились с учеными конфуцианцами и, конечно, победили их, а заодно всех их родных и знакомых. Уцелевшие даосисты возглавили крестьянское восстание "желтых повязок" в 184 г., которое было разгромлено и потоплено в крови регулярными войсками и ополчениями латифундиалов в 189 г. Затем солдаты перебили канцеляристов-евнухов, но против их буйств выступило земское ополчение, блокировавшее непобедимую армию в Чанъани. Там армия разложилась, и солдаты, перебив своих командиров, потерпели поражение в 196 г. Не погибшие в бою были казнены.

Со 191 г. началась нескончаемая борьба аристократов, захвативших власть в провинциях, между собою. Большая часть их была беспринципными честолюбцами. Эти погибли раньше других, ибо им приходилось покупать себе друзей, что всегда ненадежно: деньги они берут, дела не делают и охотно предают хозяина, если его соперник предложит больше. К 210 г. этот период завершился образованием трех царств, каждое из которых имело свое лицо и особую структуру.

На северо-востоке Китая усилился талантливый и беспринципный аристократ Цао Цао, захвативший в свои руки последнего императора династии Хань и правивший от его имени. Девиз его царства именовался "Время и Небо", т.е. судьба. Это значило, что отважные и бессовестные люди могли сделать быструю карьеру и разбогатеть. Так как наступившая за истекшие годы демократизация увеличивала число авантюристов, то армия Цао Цао все время пополнялась и усиливалась. В 220 г. сын Цао Цао, Цао Пэй, узурпировал власть и нарек свою династию Цао-Вэй.

На юго-востоке полководец Сунь Цюань создал царство У, принципом которого стали "Земля и Удобство", т.е. выгодное географическое положение страны, прикрытой великой рекой Янцзы. Сунь Цюань и его преемники приглашали к себе на службу ученых конфуцианцев, но, как всякая консервативная система, эта политика была обречена. Как только к власти пришли временщики, что было неизбежно, начались придворные интриги и выжимание из народа средств на роскошь.

Третье царство-Шу-Хань образовалось в Сычуани самым неожиданным образом. Вожди разгромленного движения "желтых" даосы, твердо зная, что победа Цао Цао и Сунь Цюаня означает для них мучительную смерть, договорились с кондотьером Лю Бэем и его отрядом о борьбе с Цао Цао. Вначале они базировались на междуречье рек Хань и Янцзы, но были разбиты и ушли в Сычуань, представлявшую собой естественную крепость, окруженную горами. Там они провозгласили царем Лю Бэя, ставшего марионеткой в руках мудреца Чжугэ Ляна. Принцип структуры был провозглашен гуманистический: "Человечность и Дружба", но он не получил своего воплощения. Население Сычуани, по большей части некитайское, подчинялось власти даосов и кондотьеров, но не проявляло к их целям и задачам никакого интереса. А это было трагично, ибо война между тремя царствами продолжалась до 264 г., когда, уже после смерти Чжугэ Ляна, войска царства Цао-Вэй оккупировали Сычуань.

Царство Цао-Вэй возвысили две социальные группы: землевладельческая знать, из которой вышел основатель династии, и профессиональные военные, примкнувшие к нему ради личной выгоды. Пока шли постоянные войны, они уживались друг с другом, но после победы над Шу-Хань разразился конфликт, в котором вояки победили аристократов. В 265 г. вождь армии Сыма Янь, внук и сын победоносных полководцев, низложил последнего царя династии Цао-Вэй и стал типичным солдатским императором, подобным тем, которые захватили в Риме власть у сената. Новая династия приняла название Цзинь. Она завершила объединение Китая, покорив без больших боев разложившееся царство У в 280 г.

Цзинь была солдатской империей. "Молодые негодяи" эпохи Хань стали опытными мерзавцами и достигли власти.


Л.Н. Гумилев, "Хунну в Китае"

@музыка: у нас же в Сунь играют песнь и флейты и басы

@темы: история

---

"Троецарствие", дальше

"Смерти не надо бояться. Смерть подобна теплой летней ночи, когда можешь, наконец, отдохнуть"(с) Цао Цао, перед смертью.
собственно, все предсмертные сцены Цао Цао показывают, кого постановщики сериала действительно любят, а не потому, что историческая традиция диктует.
А потом у нас пошла опера "Борис Годунов". Два раза в Вэй и в Шу. "Венец за ним! Он царь! Он согласился!"
В Вэй, помимо прочего происходит литературно-хрестоматийная сцена со стихами "за четыре шага". ЦЦ, кстати написал в завещании, что больше всего из сыновей он любит Цао Чжи, но он же бухает! Его нельзя оставлять на хозяйстве! Поэтому Цао Чжи все экранное время вдребадан тут цимес в том, что саббер не поленился и нашел эти стихи в нормальном переводе, но дальше опять начал излагать своими словами, поэтому, когда Цао Пи, заливаясь слезами, говорит "а зарплату я тебе все- таки урежу", мня вместо умиления посетило совсем другое чувство.
Что касается Шу, там сдохла пьяная скотина скончался другой побратим Лю Бэя, исключительно по причине собстенной тупости, жестокости и застарелого алкоголизма, как и подобает герою.
Снова вылезает тема отношения ЛюБэя к сыначке. Пока тот был мал, папа им пренебрегал, когда вырос ,папа его постоянно лупит, потому что дурак и ничтожество. ну герои же не снисходят, до воспитания детей.
И да, Чжугэ Лян совсем уже не тот жизнерадостный тролль, каким был в первой половине сериала. такое впечатление, что когда он слепил из определенной субстанции конфету, то бишь из Лю Бэя императора, то ощутимо почувствовал вкус этой конфеты...

@музыка: и мальчики кроваые в глазах

@темы: сериалы, "Троецарствие"

---

собственно, рассказ

ПРИМОРСКИЙ ГОРОД НА КИПРЕ



В течение пятнадцати лет он являлся самым информированным
человеком Европы. Находящаяся в его распоряжении информация,
подкрепляемая богатыми дарами, позволяла ему одному составлять
целую «группу влияния», менять направление внешней политики
Османской империи, даже принимать решения по поводу объявления
войны и заключения мира. Но совершенно невозможно определить,
в чьих интересах действовал этот человек в данный конкретный
момент.

Леон Поляков, «Герцог Наксосский»

1. Фамагуста, 1569 г.

По набережной приморского города прогуливались двое мужчин. Судя по одежде – венецианцы. Один – офицер, другой – состоятельный купец. Ничего удивительного – уже более столетия Кипр принадлежал Венецианской республике. А как же иначе? Здесь был важнейший перевалочный пункт на морском пути в Левант. Туда корабли светлейшей республики везли сырую медь – в слитках и обработанную, олово, сукно, шерсть, кораллы, янтарь, а также наличные деньги. На Востоке же они забирали перец, имбирь, корицу, мускатный орех, ладан, хлопковую пряжу, шелк, красители, кожи, черное дерево и сандал – всего не перечислить. Оборот товаров оценивался в миллион золотом ежегодно, и продолжал расти. Венецианцы имели безусловный приоритет в торговле, в городах стояли гарнизоны республики, а здесь, в Фамагусте, находилась резиденция наместника. Традиционно он занимал бывший королевский дворец , с тех пор как его покинула последняя королева Кипра – Катерина Корнаро.

Каждый венецианец слышал об этой доблестной героине, вписавшей славную страницу в историю республики. Вдова последнего короля из династии Лузиньянов преподнесла в дар родной Венеции город Кипр. А поэты пели о той, что отреклась от тяжести венца, чтоб наслаждаться жизнью в прекрасном городе Азоло. Но те, кто поставили жизнь на службу республике, знали и то, что было набрано на этой странице мелким шрифтом.

Впрочем, тех, кто прогуливался в тени дворца, больше интересовала история современная. Да и дворец сейчас пустовал. То есть, конечно, там находились слуги и стражники, но не было самого наместника. Прежний недавно скончался, новый еще не приступил к обязанностям, а посланец Сената, отдававший срочные распоряжения, успел отбыть.

--Жаль, что я этого не видел, -- сказал купец, продолжая разговор. – Проклятые турки лишили меня возможности видеть развязку. Стало быть, испанца увезли на материк…

--Да. Признаюсь, он доставил мне немало трудностей. С ним совершенно невозможно было работать. Знаете, синьор Антонио, какое у него было прозвище? «Честный»! То есть твердолобый, упрямый и недалекий, как вся их порода!

Антонио вежливо рассмеялся в ответ. Хотя испанские обычаи все больше распространялись в Италии, в Венеции их по-прежнему презирали.

--Ничего, после того, как над этим «честным Яго» как следует потрудятся, он признается в чем угодно. Что он погубил наместника, оклеветал его жену, покушался на вас, продал туркам родную мать, отрекся от истинной веры. Ну, а потом он уже не будет нужен.

--Сенатор приказал, чтоб его выставили в клетке для развлечения народа. Как дикого зверя.

--Отчего же нет, благородный Кассио? Народу нужны развлечения, а наши соотечественники любят их, как нигде в Европе.

Офицер кивнул, потом задумчиво сказал:

--По правде говоря, настоящим диким зверем был покойный генерал. Признаюсь, были мгновения, когда я опасался за свою жизнь.

--Оттого-то Сенат и принял решение сместить его, как только непосредственная угроза вторжения миновала. Кстати, это я, будучи в Стамбуле, послал сообщение, что турки, потерпев поражение у Кипра, не решаются больше высаживаться здесь, но обратили свои взгляды на испанские владения.

--Ну, предположим, поражение им нанес не столько мавр, сколько шторм…

--Да, я слышал. Итак, Сенат решил избавиться от полководца, который совершенно неуправляем и способен на непредсказуемые поступки. Но сейчас не прежние грубые времена, сейчас нельзя поступать…-- Антонио замялся.

--Как с Карманьолой?

Купец поморщился. В Венеции в приличном обществе этого имени не принято было произносить. Разумеется, избавляться от собственных кондотьеров, ставших неугодными правительству, было в Светлейшей республике давней традицией, но когда заслуженному полководцу год ломают кости в камере пыток – это чересчур некрасиво. Поэтому Франческо Буссоне, графа Карманьолу, принято было считать как бы никогда не существовавшим, даже изображения его были уничтожены.

--Следовало действовать тоньше, изысканней, в соответствии с современными требованиями, используя его собственные слабости. И это было достигнуто. Мавр сам лишил себя жизни. Его имя не опорочено. Его будут вспоминать с сочувствием, и знать, что во всем виноват этот гнусный испанец. Все получилось красиво.

Но у Кассио это одобрительное замечание вызвало скорее недовольство.

--Да, но как оценили мои труды? Я мог бы ждать от Сената, что меня утвердят в качестве постоянного наместника острова, а не временного. Так обещал синьор Лодовико.

--Синьор Лодовико не мог говорить открыто. Слишком много было свидетелей. Увы, мой друг, вас считают слишком молодым для этой должности. Кроме того, дож придерживается мнения, что наместником Кипра должен быть человек, пользующийся известностью.

--В прошлый раз именно под этим предлогом он назначил наместником не меня, а черного наемника!

--Он сделал это под давлением обстоятельств. Кроме того, другой возможной кандидатурой была не ваша. Род Лукезе, согласитесь, древнее. И, кроме того, где теперь тот наемник?

Они замолчали, и некоторое время шагали по набережной в безмолвии. Но это было их личное безмолвие. Орали чайки, перекликались торговцы и грузчики в порту, звонили колокола у Святого Николая – вечер плел свою мелодию. Все было прекрасно, если не замечать греческих оборванцев. Но за сто с лишних лет венецианцы научились не обращать внимания на злобные взгляды местных жителей. Впрочем, до венецианцев островом со времен Крестовых походов правили французы – и где теперь те французы?

Антонио остановился, бросил взгляд на дворец.

--Это произошло здесь?

--Нет, -- угрюмо отвечал Кассио. – Мавр, как истый дикарь, не любил дворца, и не ночевал здесь. Он держал частный дом.

--Его можно понять. Стало быть, дом, как и все личное имущество, отошел к семейству жены… Кстати, эта подробность о грузе на потолочных балках, задавившем несчастную, им не нравится. Лучше написать в отчете, что он ее задушил. Их просьбу следует уважать. Они пошли на большую жертву. Так же, как Корнаро.

--Не настолько. Они предоставили все мне… и вам… а сами выжидали.

--Их тоже можно понять. Двое из семейства Корнаро были убиты озверевшими греками.

--А посланцы республики, продолжившие их дело, были отравлены. И уже не греками.

--Они работали слишком грубо… и слишком спешили. Если б они выждали хотя бы пару лет, королева Катерина, возможно, не подняла бы шум, назвав их имена в качестве убийц сына. Ведь из-за мужа она смолчала.

Вероятно, когда был подписан брачный контракт между королем Жаком Лузиньяном и Катериной Корнаро, последняя, по младости лет, не догадывалась, что означает строка о том, что она становится наследницей независимо от наличия в браке детей. Во всяком случае, когда Андреа и Марко Корнаро отравили короля Жака, она действительно смолчала. Не смолчали греки, поднявшие бунт. Но Светлейшую республику эта ситуация даже устраивала. Мятеж и убийство двух патрициев – лучшего предлога для отправки эскадры на Кипр придумать было невозможно. Но вот когда девятимесячный младенец Жак Посмертный скоропостижно покинул сей мир, Катерина молчать не пожелала. И виновники, названные ею, скончались в течение недели. От желудочных колик, как сообщали врачи ( впрочем, то же самое они сообщали и о кончине Жака Лузиньяна). Что ж, от провалившихся агентов принято избавляться. К тому же, они патрициями не были…

--Кто знает, -- хмуро отозвался Кассио. – Я слышала, она и отречение-то подписала, только когда ей пригрозили смертью в случае отказа.

--В любом случае, эта операция, прежде чем прийти к блестящему завершению, длилась почти двадцать лет. И это не считая тех лет, что ушли на подготовку! А вам пришлось провести здесь всего полгода. Так что не сетуйте. Вы будете исполнять обязанности наместника, пока не прибудет синьор Бассанио. А вам тем временем подберут хорошую должность в Венеции. Что вы скажете о том, чтобы возглавить Арсенал?

Морщины не челе Кассио разгладились.

--Вам следовало сказать об этом раньше.

--Я лишь недавно получил известие. Вопрос решался, пока я был вынужден торчать в проклятом Стамбуле.

--А что собственно произошло? Вас ни в чем ни заподозрили?

--Разумеется, нет. У Османской империи какие-то очередные дрязги с Францией, и французские корабли не выпускали из Леванта. А заодно конфисковывали все товары, которые перевозились под французским флагом. Заодно задержали и мой корабль. Но после того, как недоразумение объяснилось, меня отпустили. Правда, для этого пришлось раздать немало взяток…

--Кстати о деньгах. Я оказался в весьма сложном положении, не получая от вас вспоможения на текущие расходы.

--Но вы ведь сумели изыскать средства?

--Да, я растряс кошелек одного дурака из числа молодых патрициев. Теперь он уже не проболтается об этом…

--Отлично! Полагаю, в своем отчете вы также отнесете это на счет проклятого интригана Яго.

Кассио кивнул, но продолжил свои пени.

--Вдобавок синьора Бьянка постоянно требовала денег. Сами понимаете, куртизанки такого класса за малую плату не работают. А она вечно закатывала сцены из-за того, что ей пришлось оставить Венецию, и отправится в такое захолустье, где она несет сплошные убытки…

--Ну, на Бьянку мы найдем управу. У нас есть кое-что на ее старшую сестру, синьору Катарину. У нас есть данные, что она поддерживала отношения с английскими шпионами. А муж сей Катарины – из Вероны. То есть является подданным Светлейшей республики. И, хотя родственники прекрасной Бьянки – не граждане нашей республики, это обстоятельство можно использовать… Но вы совершенно правы – Сенат не проявляет должной щедрости к тем, кто верно служит государству. – Антонио вздохнул. – Представьте себе, мне также пришлось самому изыскивать деньги для финансирования вашей миссии. К счастью, мне удалось получить заем… с помощью моего друга Бассанио… на весьма оригинальных условиях.—Задумчивость на его лице сменилась улыбкой. – И, поскольку я не попадаю в Венецию в срок, оговоренный в контракте, этот жалкий жид потребует возмещения заклада. Фунт мяса из груди, брр!

--Какая мерзость! – с искренним возмущением воскликнул Кассио.

--О, все они таковы. Ничего, пусть потребует. Пусть обращается в суд.

Кассио рассмеялся – впервые за все время беседы.

--Действительно. Какой-то ростовщик – и доверенное лицо Совета и Сената…

--Уверяю вас, я не стану пользоваться своими связями. Этого просто не понадобится. Кроме того, это было бы крайне пошло, а я намерен поразвлечься. Разве не мы, венецианцы, дали жизнь Commedia dell’ Arte? Но не каждый венецианский купец зовется Панталоне де Бизоньози, и представление, которое ждет наших сограждан, остроумием и утонченностью превзойдет то, что они привыкли видеть на подмостках. Ростовщик получит урок. Все будет красиво.


2. Там же, полтора года спустя


Дворец наместника на Кипре снова пустовал, но вовсе не дожидался посланника из Венеции. Ибо Кипр не принадлежал уже Светлейшей республике. Совсем недавно он перешел в руки турок. Однако местное население не слишком печалилось по этому поводу. Без малого восемьсот лет, с тех пор, как арабы отбили Кипр у Византии, остров кто-нибудь да оккупировал. И пока что не было оснований считать, будто новые хозяева будут хуже старых. Напротив, с визитом человека, о котором говорили, будто султан сделает его губернатором или даже королем Кипра, греческие рыбаки и крестьяне связывали изрядные надежды. Ибо они знали, что на островах, полученных им в ленное владение, он вдвое снизил налоги по сравнению с теми, что платили остальные подданные Блистательной Порты.

Он прибыл на военной галере под командованием Синана, ближайшего сподвижника покойного Хайраддина Барбароссы. Помимо этого, Синан был славен и тем, что силой оружия изгнал из Триполи рыцарей-иоаннитов, после чего они несколько лет назад укрепились на Мальте.

В порту галеру встречала многочисленная толпа – горожане, торговцы, моряки. И, разумеется, представители местных властей – как турки, так и греки. Охрана, впрочем, близко толпу не допускала и бдительно следила. Слишком многие – и в Европе, и в самом Стамбуле – грозились убить ближайшего советника султана Селима. Правда, еще ни одна угроза не обернулась покушением, но береженого Бог бережет.

Он выслушивал витиеватые речи, благосклонно кивая – уже немолодой человек, сохранивший, однако, безупречную осанку, позволявшую с одинаковой ловкостью носить любой наряд. Эту осанку, равно как и его манеры, некогда старательно копировали при королевских дворах Европы – тех самых, где его теперь столь же старательно проклинали. Султан Селим даровал ему титул, который в Европе переводили как «герцог Наксоса и восьми островов», сам же он, как и его соплеменники, предпочитал титулование «Наси» -- князь.

Обводя взглядом собравшихся, герцог увидел одного человека из тех, что не подпускала охрана. Впрочем, они не пытался приблизиться. Этот человек был примерно ровесником герцога, но выглядел значительно старше. Вообще, пусть он и не был оборванцем, но в целом являл прямой контраст красивому и элегантному советнику султана. Долгополый кафтан выцвел и залоснился до полной потери первоначального цвета, облезлая шапка надвинута на изрезанный морщинами лоб. Борода, некогда рыжая, а теперь сильно поседевшая, выглядела ржавой, длинный крючковатый нос нависал над оттопыренной нижней губой. Казалось, невозможно представить себе более разных людей, чем герцог и это старик.

И все же было в них нечто общее.

Всего лишь на миг встретились их взгляды, и герцог чуть заметно кивнул. После чего старик в потертом кафтане исчез в толпе.

Витиеватые речи продолжались во дворце, но ни пиршеств, ни празднеств за ними не последовало. Герцог предпочел отложить их до прибытия адмирала Ульдж-Али, бейлербея Алжира. Именно Ульдж-Али, бывший когда-то калабрийским монахом по фамилии Оччали, в прошлом году отбил Кипр у венецианцев. После этого папа Пий объявил крестовый поход против турок, и , хотя крестоносцы не спешили выступать, Ульдж-Али, герцог Наксосский и Синан решили собраться, чтоб обсудить дальнейшие действия на море.

Так что вместо пиршества герцог Наксосский скромно отужинал в обществе одного капитана Синана. А когда стемнело, он покинул дворец через потайную дверь. Одет он был как простой моряк, лишь саблю, более привычную и турецким, и европейским мореплавателям, заменяла шпага – все-таки его с юности, проведенной при дворе императора Максимилиана, обучали обращению с этим оружием.

Роскошный сад, заложенный еще при Катерине Корнаро, долгое время пребывал в дикости и запустении, правда, последний наместник приказал привести его в порядок, но благоустройство не успели довести до конца.

Давешний старик ждал его за оградой.

--Шалом, адон Иосиф, -- сказал он.

--Шалом, реб Шилох.

Дальнейший разговор происходил на ладино – языке, родном для них обоих.

--Может быть, не стоило тебе, господин, покидать дворец? Это слишком опасно.

--Я видел много опасностей. К тому же, -- Иосиф Наси усмехнулся, -- Синан наверняка позаботился об охране. Пройдемся.

Они свернули к набережной; Иосиф – небрежно положив руку на эфес шпаги, Шилох – пригнув голову и как бы скособочившись, точно стремился стать невидимым.

--Сколько лет мы не виделись, реб Шилох? Двадцать пять?

--Больше. Нынче двадцать седьмой год, как твоя семья покинула Венецию.

--Да? Признаюсь, не считал. – От тривиальных замечаний на тему «как летят годы» герцог воздержался.

--Как здоровье донны Рейны, да живет она сто двадцать лет? – вежливо осведомился Шилох.

--Благодарю, хорошо. А как твоя дочь?

Шилох остановился.

--Как я понимаю, князь, с любезностями покончено, и мы перешли к делу?

--Да. Но я, тем не менее, рад был бы слышать, что Джессика жива и здорова.

--Это так. Она сейчас в Мессине, ждет от меня известий. Мы решили, что до твоих дальнейших указаний нам пока лучше не встречаться.

--Мы обсудим это.

Ночь была лунная, но даже если головорезы Синана и шли вслед за герцогом, разглядеть их не было никакой возможности – бывший пират хорошо натаскал своих парней.

Иосиф Наси уселся на парапет, укрепленный мраморной глыбой с какой-то греческой надписью – наверное, уцелела с византийских времен. Шилох встал перед ним.

--Я никогда не видел твою дочь, -- медленно произнес Иосиф. – Она родилась много позже моего отъезда. И я не вправе был требовать от нее той же службы, что и от тебя. И тем более – таких жертв. Ибо сдается мне, ее жертва много больше, чем твоя. Ты всего лишь рисковал жизнью – как и все мы. Она пожертвовала своим честным именем.

Шилох мрачно кивнул.

--Да, община отслужила по ней поминальную службу, как по умершей. Но у нас с Джессикой не было иного выхода. Наши противники должны были доверять ей так же, насколько ненавидеть и презирать меня. Подумать только – предать и обокрасть отца, отречься от веры – это у них почитается за деяние, достойное похвалы, даже за геройство! Ты прав, господин – мне было легче. Я должен был всего лишь быть осмеян и обманут. Ведь те, кто хотят обманывать, сами без труда будут обмануты, а те, кто смеется над другими, становятся посмешищем. – Он говорил с ядовитой горечью, какой никогда не чувствовалось в речах герцога. – Что ж, я согласился подыграть в их фарсе, прикинувшись именно таким, каким они хотели меня видеть.

--Венецианцы совсем не изменились с тех пор, как я жил в этом городе, -- негромко отозвался Иосиф Наси. – Все те же интриги и страсть к предательству. Это и вправду смешно.

--Было бы смешно, -- резко сказал Шилох, -- если бы они не оставляли за собой столько трупов.

--Тем больше оснований гордиться сделанным. Мы неплохо потрудились, реб Шилох. Подумать только, они сами убрали единственного человека, который мог помешать султанской эскадре высадиться на Кипре! Конечно, это потребовало немало времени и усилий. Сначала заронить в нужные головы мысль о замене опытного полководца на ничтожного Бассанио. Потом подстроить этому мужеложцу выгодную женитьбу, чтоб у него были средства на взятки. Внедрить в его окружение твою дочь…

--Измаил-бей также немало способствовал нам в этой истории с женитьбой.

--Верно. Он из морисков, после бегства из Испании достиг в Берберии немалых успехов, так что «принцем Марокканским» его прозвали не для красного слова.

--А настоящего принца… Арагонского… ты, господин, использовал втемную?

--Да. Молодому человеку положительно не везет с женитьбой. Впрочем, не такому уж молодому – он прежде был генерал-губернатором Сицилии. Так или иначе, прочие претенденты на руку и приданое синьоры Порции освободили место для нашего кандидата. Забавно, но тридцать лет назад отец этого принца, дон Франциско, который тогда вдовствовал, также выстроил изрядную интригу, чтоб получить руку и приданое донны Рейны. И это была игра, в которой его соперник рисковал и свободой, и головой.

--И этим соперником был ты.

--Да, и я выиграл. Но мы говорим о том, что случилось недавно. Я должен был попридержать агента Сената в Стамбуле. Арест французских кораблей нужен был мне для других целей, но он пришелся весьма кстати. Все остальное эти благородные господа сделали сами. Разумеется, они полагали, что действовали ради собственной выгоды, но в конечном счете никто не послужил султану усерднее, чем они. Дорога для Ульдж-Али оказалась расчищена. Пожар в Арсенале тоже немало тому способствовал. Прежний начальник Арсенала ни за что не допустил бы, чтоб сожгли все корабли, стоявшие в сухом доке. Вот что бывает, когда на стратегические места назначают чьих-то приятелей, собутыльников и любовников.

--Но тут пришлось немного зачищать концы, -- вставил Шилох. – Не самим, конечно. Тот отравитель, датчанин… я сообщал о нем раньше… редкостный мошенник….

--Иногда только с такими и можно иметь дело.

--В любом случае, он не знает, на кого работает. Джессика посещала его как приближенная дама синьоры Порции, каковой она тогда и была.

--Хорошо. Можно сказать, что операция «турецкий еврей против венецианского мавра» увенчалась успехом. Но…

Шилох вскинул голову.

--Разве твое назначение на пост губернатора Кипра – не дело решенное?

--Все об этом говорят. Однако это будет зависеть от того, чем завершится война.

--Но война закончена!

--Война по-настоящему еще не начиналась. Римский папа, которому дым от костров – приятное благоухание, объявил крестовый поход. Крестовый поход! Кому, как не нам, знать, к чему это всегда приводит… До сих пор Венеция, Франция и Испания враждовали между собой, но если они объединятся, Блистательная Порта может потерять владычество на море.

--Но христианский мир уже собирал против султанского флота армаду, равной которой не было нигде и никогда! Пятьсот боевых кораблей! И Хайраддин разбил их.

--Хайраддин, Синан и Драгут. Однако Хайраддина и Драгута уже нет в живых, а Синан – глубокий старик. Остается Ульдж-Али, но у него нет такого опыта. Справится ли он? Между тем, Великий визирь спит и видит, как бы меня уничтожить. Ради этого он готов заключить мир хоть с шайтаном, хоть с папой. И каждый день нашептывает о том султану.

--А султан?

--Губит свое здоровье, -- Наси не хотел говорить прямо о недуге своего благодетеля, но Шилох его понял. Увы, недуг султана, столь редкий в мусульманских странах, давно стал притчей во языцех. У отца его, Сулеймана Великолепного, была одна пламенная страсть – прекрасная Хуррем, и потому именно ее сын стал наследником трона. А у Селима, сына Хуррем, в европейских странах именуемой Роксоланой, тоже была лишь одна страсть – пьянство. – Но мы отвлеклись. Вернемся же к тому, с чего начали.

--Да. Мы с дочерью ждем твоих распоряжений.

--Полагаю, вы заслужили награду и отдохновение от трудов. Можешь выбрать место для жительства в любом из моих владений.

--Вряд ли на островах найдется для меня дело.

--Но я говорю не только об островах. Сулейман Кануни даровал мне город Тверию. Не хочешь ли поселиться там?

--Последовало молчание, потом Шилох произнес :

--Нет.

--И ты тоже? Я сказал – есть в земле Израиля город, где евреи могут жить свободно – приходите и живите! И почти никто не пришел. Потому что им нужно, чтоб это сказал не я, а Машиах. Знаешь, кто наш злейший враг? Не цари земные, и не инквизиторы, а мы сами. Евреи не хотят понимать, что свое царство они не вернут, трактуя Талмуд и занимаясь перестановкой букв в Святом имени. Ни каббалисты, уткнувшиеся в свои трактаты, ни торговцы, трясущиеся над каждым медяком, не берут в толк, что государства создаются оружием и дипломатией. В Святую землю они едут, лишь для того, чтоб умереть там, но не для того, чтоб жить, трудиться и строить, и в сердце своем называют меня святотатцем. Но от тебя, признаться, я ожидал иного. Ты тоже отказываешься поселиться в Тверии, потому что князь Иосиф из анусим не похож на Машиаха?

Шилох покачал головой.

--Не в этом дело. Ты сам сказал – земля, на которой стоит этот город, свята, а я далек от святости. Я ничем не лучше наших противников. Мы проклинали венецианцев за то, что они лгут и убивают, но разве я не делал того же самого? И, что хуже всего, я не раскаиваюсь в этом. Так что вряд ли я обрету покой при этой жизни. Позволь мне служить дальше, мой князь, и дай очередное поручение.

--Что ж, пусть так. Путь в католические страны для тебя закрыт, а на островах ты оставаться не хочешь. Поэтому поезжай в Антверпен, и возьми с собой дочь. Там тебе будет нетрудно обосноваться. У меня давние связи в этом городе, и немало друзей среди гезов.

--У нас не может быть друзей среди христиан. Думаешь, протестанты будут относиться к нам лучше, чем католики? Как только гезы одержат полную победу, они примутся чернить тех, кто им помогал.

--До сих пор у меня не было причин сомневаться в принце Оранском, -- сказал Иосиф.

Шилох промолчал.

--Ты скажешь, что у меня также не было причин сомневаться в императоре Максимилиане. Но он умер, а его наследники повели себя совсем по-иному. Что ж, все люди смертны, а некоторые на людей и вовсе не похожи. Но ты вот бранил венецианцев, а я бранил талмудистов. Но я кое-что помню. Ибо учат мудрецы: «Там, где нет людей…»

--«…старайся быть человеком»,-- закончил Шилох изречение Гиллеля Старца.

--Верно. Итак, ты поселишься в Голландии. Обратишься к Мартину Лопесу и Маркосу Пересу. Они помогут тебе выправить документы. Но это лишь первый этап моего поручения. Как ты, возможно, слышал, милостью господина нашего султана я еще и правитель Валахии…

--Валахия? Но это же сущая дыра.

--Безусловно. Но в качестве плацдарма для походов в Европу – дыра стратегически важная. До того, как Османы присоединили ее, это вдобавок был еще и сущий гадюшник. Последний господарь – этот, с мерзким прозвищем, так допек своих подданных, что они сами снесли ему голову. И вот, спустя немало лет, оттуда стали доходить слухи – один нелепее другого, причем связанные именно с этим покойным злодеем. Мои враги часто называют меня человеком неверующим. Однако природа этих слухов такова, что поверить в них не может ни один здравомыслящий человек – будь то еврей, турок или христианин. Потому я подозреваю, что распускают их представители одной из враждебной Турции держав, чтобы, прикрываясь именем убитого господаря, подготовить вторжение. Я не хочу, чтоб твой визит связывали со мной, оттого и отправляю тебя туда кружным путем. Ты поедешь туда в качестве голландца – это не вызовет подозрений. И разберешься, что там происходит.

--Понял, -- сказал Шилох. И уточнил: -- А какое прозвище было у этого господаря?

--Очень напыщенное. «Сын Дракона», -- ответил герцог. – По тамошнему – Дракула.

@музыка: видишь трех богатырей? в центре Муромец - еврей

@темы: рассказы

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

"Троецарствие", дальше

Великий доктор Хуа То ( да, он на сюжете есть) вылечил Гуань Юя от смертельной раны, но против врожденной дури медицина оказалась бессильна. В результате грандиозный шухер, которого опасался Чжугэ Лян, таки произошел.
Китайцы, конечно, молодцы, назначили богом войны человека, который, конечно, был непревзойденным бойцом, но,вообразив себя еще и великим полководцем, продул все и вся. Да еще и нарушив прямой приказ высшего командования. С другой стороны, не нам китайцев попрекать - каких только перцев не канонизировали...
Ну и во всей красе Сунь Цюань. Убивать человека, который только что выиграл для тебя важную кампанию, видимо, это был добрый южный обычай. Правда, тут у него был формальный повод - генерал таки нарушил приказ. Но кто там, на светлой стороне, эти приказы соблюдает.
Это только Цао Цао настаивает на дисциплине в армии, потому он и злодей.

@музыка: у нас же в Сунь играют и флейты и басы

@темы: сериалы, "Троецарствие"

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

литературно- вспоминательное

тут увидела в ленте под названием "Притча" и без автора, рассказ Феликса Кривина. Призадумалась.
Дело в том, что Кривин был любимым автором моих родителей, они по возможности собирали его книги и брали их с собой. В отпуск, например. В одну руку меня, малолетнюю, в другую книжку Кривина.
Поэтому в шесть -семь лет я вместо "Буратино" и "Чиполлино" читала кники Кривина. Родители не возражали - сказки же.
Видимо, отсюда у меня такое представление о сказках. Что выросло, то выросло.
А тексты Феликса Кривина можно прочитать, например, у Мошкова.
www.lib.ru/PROZA/KRIWIN/

@музыка: я вспомнил вас, и все былое

@темы: литература

---

"Троецарствие", еще с десяток серий

Гадюшник Светлых сил во весь рост.
Лю Бэй из просто УГ дорос до наглого и агрессивного УГ. То есть будучи мелким наемником он предавал тем, кому служил, теперь он вырос, съел карася и предает союзников ( ну то есть союзники тоже еще те, что не отменяет).
Даже жизни Чжугэ Ляна радостный троллизм во второй половин сериала как-то померк. И во время пафосных речей начальства у него на лице неизбывное выражение "Божечки, во что я вляпался". И то - пришло время другого великого стратега - Сыма И, который здесь изображен мерзавцем, но исторически-то победил как раз он. О нем чуть позже, а пока завершим со Светлыми.
Официальный союзник Лю Бэя - Сунь Цюань, выглядит несколько поприличнее. Он конечно,тоже ведет двойную игру, предает направо и налево и старается как ласковое теля, сосать двух маток, но у него одно правило - хорошо то, что полезно царству У, а остальное гори огнем, и пафосных речей про добродетель и справедливость он не гонит. Ну, конечно, развлекается взятием заложников и шантажом. Хотя злодей у нас Цао Цао, дооо.
Цао Цао на фоне этого разгула добродетели прекрасен, как факел в ночи. Поскольку я н сильна в психологии китайцев, мне не понять нарочно ли авторы сделали главгада наиболее привлекательным персонажем, а герои выглядят такими мерзавцами, или вышло так случайно.
Что касается Сыма И, то тут создатели сериала как бы предсказывают нам события следующего правления. Ибо он старательно продвигает в наследники Цао Пи, самого бездарного из сыновей своего господина, поскольку им проще будет манипулировать. Цао Цао, в силу своей злодейской сущности, детям уделяет много внимания. Настоящий герой, как мы знаем по Лю Бэю. детьми не интересуется, и даже не помнит, что они у него есть.
В общем, все хорошо, единственное, что мне не нравится, как здесь изображен Цао Чжи. Его по- прежнему изображают дураком и пьяницей. Наверное, с военной точки зрения, поэт и есть дурак, но все равно, обидно.
А еще, благодаря "Дереву" я знаю, что означает присылание пустой коробки. То есть обычай-то китайский, но смысл я узнала из корейского.
Отсмотрено две трети эпопеи, продолаем забег.

@музыка: русский с китайцем братья навек

@темы: сериалы, "Троецарствие"

---

Умблоо, как всегда , прекрасны

23.08.2016 в 17:01

Пишет  Шано:

Оригинал взят у в Летучие мыши геральдические

По европейской геральдике всякие нетопыри разлетелись главным образом из Испании, точнее — из бывшего Арагонского королевства. Там — в Валенсии, каталонии, на Балеарских островах — они раньше всего завелись, там и до сих пор чаще всего встречаются. Обычное их место — на короне над щитом.
Арагонская корона

Впрочем, изначально это были вовсе не летучие мыши: парадный шлем арагонских королей венчал дракончик vibra — типа виверна или зиланта. Точнее, грудастая драконица с перепончатыми крыльями. Впервые она появляется в XIV веке, но обычно считается, что это произошло на сто лет раньше, при великом короле Хайме Первом. И полосатый герб Арагона венчал, конечно, именно такой шлем:
.
Гербы XV и XVI веков

Беда в том, что перепончатые крылья были заметны сразу, а змеиный хвост по шлему сзади спускался (и то не всегда — обычно обходились полуфигурой), а на изображениях этого шлема виден не был. Ну и вообще, летучие мыши встречались гораздо чаще драконов, а с лица выглядели не менее жутко. И очень скоро дракона стали принимать за летучую мышь, а потом та прочно обосновалась на шлемах и коронах. Правда, происходило это постепенно. Вот переходный вариант XVII века, дракон ещё угадывается:


На гербе Барселоны до конца XVIII века держался дракон, а в XIX веке его уверенно сменила летучая мышь:

В ХХ веке, впрочем, летучую мышь с барселонского герба убрали, но дракона не вернули.

А вот старый и новый гербы города Пальмы (Майорка):


Летучую мышь и объяснить было легче, чем драконицу — причём объяснений этих набралось много разных, но все были связаны всё с тем же Хайме Первым, покорителем (или, если угодно, освободителем) Валенсии.
На этом его портрете на коронах вообще никто не сидит.
Говорили, что при осаде Валенсии на шлем короля села летучая мышь, и это почему-то сочли за доброе предзнаменование — и действительно, Хайме одержал победу. Правда, в самом раннем варианте вместо летучей мыши фигурировала ласточка, явно более благовещая. Говорили, что мавры Валенсии разводили летучих мышей, чтобы бороться с садовыми вредителями и малярийными комарами, и было пророчество: Валенсия не падёт, пока голыми руками враг не поймает летучую мышь. Одна такая любопытная мышь как-то вечером села на драконий шлем Хайме, он её сцапал — и пророчество исполнилось. Говорили, что в бою летучая мышь кружила вокруг головы Хайме и своим телом героически прикрыла его от сарацинской стрелы…
Но нам больше всего нравится четвёртая легенда. Якобы ночью, когда в арагонском лагере все мирно спали, мавры устроили вылазку и едва всех не перерезали. Но вдруг из королевского шатра донеслись нестройные удары барабана и лязг оружия, часовые встрепенулись, заметили мавров, подняли тревогу, и христиане отбились. А всё дело в том, что в шатёр, где хранились барабаны, нечаянно залетела среди ночи летучая мышь, испугалась, стала метаться, билась о барабан, сшибла висящее оружие, и всех перебудила.

Так или иначе, на арагонских, каталонских и валенсийских гербах летучая мышь обосновалась прочно. Вот, скажем, современный герб самой Валенсии:


Вот Теруэль, сыгравший важную роль в той самой кампании Хайме Первого:


Это Эмперадор в Валенсии же.

Город Катарроха

Новальяс — старый и новый варианты герба

А потом летучие мыши начали разлетаться по соседям Арагонского королевства. Вот герб Альбасете, поюжнее, и соседней Мунеры:
.

А севернее — французские гербы:
.
Курнью и Массак

.
Моншево и Урди-Котдуссан

.
Луверне и Гретц-Арменвилье. Последнее местечко довольно далеко от Испании, в Иль-де-Франсе, но на его гербе — и «вибра», и крылья летучей мыши (а не самой драконицы, что отмечено в описании герба!)

Торинье-ан-Шаони, тоже во Франции

И ещё севернее:
.
Фифберген — в Германии, а Брекнокшир — аж в Уэльсе! Впрочем, тамошняя летучая мышь, кажется, из местных легенд.

Дальше всего испанские летучие мыши залетели на запад — в Новый Свет. На гербе колумбийского города Санта-Фе-де-Антьокия (и соответствующей провинции) их много — милостью Карлоса Первого, он же Карл Пятый, при котором город был основан в 1545 году.
.

А оттуда они расплодились и в соседних городках вроде Пакоры:


И на гербах тамошних дворян:


Но местные и родовые гербы сейчас — не главное гнездовье летучих мышей. Куда больше их на гербах и эмблемах воинских частей и спецслужб. Начало положила всё та же Испания — сперва для частей из Каталонии, Валенсии, Арагона…




А потом летучие мыши незаметно (разведка!) разлетелись (авиация!) по всей Европе и даже дальше. Вот США и Норвегия:


Вот Россия и Украина:


Ну и понятно, что испанские спортивные клубы тоже не отказались от этого зверька:


А вот ни в Трансильвании, ни в других традиционно «вампирских» местах летучих мышей на гербах, похоже, нет…

@музыка: мышка моя

@темы: история, геральдика

---

И тут меня понесло в леса дикия, в пещеры темныя

Ичалковские пещеры. Вообще их там около тысячи, но нам показали только четыре.

www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=18168...

@музыка: жрать захочешь - придешь, и в пещеру войдешь

@темы: НН и окрестности

---

"Связан верностью"(с)

22.08.2016 в 12:25

Пишет  MirrinMinttu:

22.08.1485

@настроение: предательски убит король наш Ричард(с)

@темы: история

---

внезапно снова корейцы

"Коварство" ( Южная Корея, 2015)

Фильма про правление Ёнсангуна. Этот королёк вошел в историю Чосона как самый большой развратник, психопат и тиран. Мы его наблюдали в "Короле и шуте" и до некоторой степени , "Хон Гиль Доне".
Сюжет - чтоб манипулировать психованным королем, два зловредных министра, отец и сын, набирают ему для утех плотских толпы красавиц. Среди оных оказывается первая любовь министра-сына - это здесь главгерой, которая притворилось очередной Хвой (ТМ), чтоб отомстить королю, казнившего её отца. У министра-фиса любовь-таки не заржавела, и он всячески пытается не допустить девицу до монаршего тельца, но она проявляет упорство. По ходу дела просиходит много всяческого траха, тибидоха и кровищи, рейтинг фильма +18, а то и все+21. Корейцы, как обычно, отрываются на полнометражках за целомудрие сериалов.Несмотря на обязательный в финале штабель трупов, непоспешливый зритель, который не выключил кинцо на финальных титрах, обнаружит там ХЭ. тема уползания проникла в азиатский кинематограф
Могут повеселить два момента:
В роли гадкого министра -папы мы наблюдаем Ли Сонге из Драконов, причем, судя по дате выхода, играл актер эти роли одновременно.
Обучение будущих наложниц искусству секса ( с лекциями и практическими занятиями) происходит в Сонгюнгване, откуда выселили студентов и преподов.
Диагнозис - смотреть упоротым любителям корейщины и гисторической порнухи.

@музыка: интересно девки пляшут

@темы: кино

---

Страна Оз как Игра престолов

16.08.2016 в 15:17

Пишет  Sindani:

оу
Пишет  Агата Лерд:

16.08.2016 в 00:49

Хотели? Получите!!!

URL комментария

@темы: кино

---

А вообще у меня неделя "Троецарствия"

перечитывать у меня сил нет, слушаю аудиокнигу и возобновила просмотр сериала, заброшенный в прошлом году, когда закончился русаб. Теперь есть полный перевод.
ну чо, товарищи. Я уже говорила, что самое раздражающее в этой эпопее - это Лю Бэй и его благородные братья.
Лю Бэй как был УГ, как и остался. Ему попытались выстроить любовную линию с молодой женой, но безуспешно.
Зато нам, к потрясению зрителей и всей китайской общественности, показали плачущего большевика Чжугэ Ляна. Два раза. Правда, во второй раз это был явный спектакль на публику.
Но в первый раз он взрыднул совершенно искренне. Потому что эти идиоты, названные братья, даже его довели, и даже любимое развлечение -- троллинг Чжоу Юя - не помогло. Он швырнул партбилет бирку советника на стол и ушел ловить попутку. Так ведь эти скоты его назад приволокли, и долго возмущались, что он их сразу не прощает, они же извинились, какая мелочность.

Чжоу Юй склеил ласты. С именем Чжугэ Ляна устах. И это было отнюдь не выражение большой любви, уж вы поверьте.
еще нам показали самого выдающегося поэта своего времени ( ТМ). Цао Чжи, в смысле. Он был постоянно пьян в зюзю и валял дурака. Видимо, у китайцев такое представление о гениальности.
Будем потихоньку продолжать, там еще много.

@музыка: солнце встает над рекой Хуанхэ

@темы: сериалы, "Троецарствие"

---

Бывают сны...

Приснился странный кроссовер "Графини Монсоро" и какой-то фэнтезятиной со злобными эльфами, которые в общем сюжете заменили собою анжуйцев. Еще была дама-интриганка, которая их между собой стравливала.
Отношение к эльфам, хотя это были не люди, было не как к "дивному народу". а как к некому зловредному нацменьшинству,"лицам эльфийской национальности".
Соответственно, финальная дуэль была между миньонами и эльфами.

@музыка: эльфы, пильфы и курильфы, спальфы с кем попало

@настроение: бредовое

@темы: просто сны