Сорок девушек

[Grissel]

А вот еще сюжет, который я бы хотела увидеть на экране, если б у нас анимация была в нормальном состоянии, или умели снимать сколько-нибудь приличные фэнтезийные сериалы. Но по нынешним временам скорее приходится ждать что первыми до этого догребутся вездесущие анимешники.
Я говорю о каракалпакском героическом эпосе "Кырк кыз" или "Сорок девушек". Он предположительно сложился в 17-18 вв., записан был в советское время. Из русских переводов наиболее известен перевод Арсения Тарковского ("ах, восточные переводы, как болит от вас голова..."), в его изложении я читала поэму еще в детстве. Насколько перевод адекватен, не мне судить.Однако сюжет Тарковский не выдумал - легенда о 40 девушках-воительницах в разных вариантах существует во всей средней Азии. Однако, в отличие от других вариантах легенды о "крепости воительниц". восточных или западных, у этой поэмы не только хэппи-энд, но и правильный хэппи-энд.
А сюжет этот таков : дочь каракалпакского бая Гулаим, по достижении 15-летнего возраста просит у отца во владение остров, где строит крепость. Там она с 40 подругами ведет жизнь воинскую, упражняясь в боевых искусствах.
Главный стержень поэмы - борьбе с калмыцким ханом Суртайшой. Он нападает на каракалпаков, пока Гулаим в походе, братья ее оказываются трусами , большую часть населения уводят в плен. Гулами с подругами отправляются в погоню. По пути она встречает предназначенного ей жениха, хорезмского воина Арыслана, прежде явленного ей во сне. Но личная жизнь отложена до победы. в итоге Гулаим побеждает Суртайшу. Затем Гулаим и Арыслан совершают романтическое путешествие поход против иранского Надир-шаха, у которого в плену находится сестра Арыслана - воительница Алтынай. В итоге наши побеждают, и все счастливо живут под властью Гулаим.
Хотя поэма косвенно отражает события 17-18 вв., действующие лица ее, кроме Надир-шаха, не историчны. Одни толкователи считают, что в ней сохранилась память о легендарной Томирис, другие - что это воспоминание о древней богине-прародительнице-каракалпаков, которой поклонялись в доисламские времена. Может быть - но это уж мои личные домыслы - в 18 веке, когда сложился цикл легенд, "царица-воительница, правящая многими народами"- отражение представлений о русских императрицах.
Ну и на закуску -вот вам кульминационная часть поэмы - поединок Гулаим и Суртайши. На разогреве выступают Арыслан и подруга героини - пророчица Сарбиназ.

(Из Песни двадцать третьей)
Трубы медные трубят,
Стяги пестрые шумят,
Кони ржут
Медным трубам в лад,
Удила грызут,
Пятятся назад.
Кони пятятся назад,
Стремена звенят;
Звучно стремена звенят,
Расступаются войска,
Строятся за рядом ряд.
Глянешь вверх — там белым-бело,
Вьются снежные облака,
Ворон — сломанное крыло
По небу летит тяжело...
Глянешь вдаль — там белым-бело
Не видать под снегом песка;
Конь калмыцкий без седока,
Захромав, потеряв седло,
По снегу бежит тяжело...
Глянешь прямо перед собой —
Круг очерчен, утоптан снег,
А в кругу стоит великан,
Полузверь-получеловек:
Стан — что карагач вековой,
Шерсть на груди,
Хвост позади,
Правая — львиная нога,
Левая — тигриная нога,
Правая рука — острога,

Левая рука — кочерга,
Клепанная голова,
Уши — мельничные жернова,
Ступы каменные вместо глазниц.
Стрелы пламенные — вместо ресниц,
Рот клыкастый — адская пещь,
Нос не нос, а рыба-лещ,
Неумыт, волосат, космат,
Медными гвоздями оббит,
Крепкими цепями обвит,
В бубенцах с головы до пят.
Раздувает зоб великан,
До ушей разевает пасть:
"Выходи на круг, Арыслан,
Выходи, если ты не трус,
Мне свежинки хочется — страсть!
Дай мне крови напиться всласть,
Дай мясца твоего поесть,
Дай погрызть мозговую кость,
Поглядеть, каков ты на вкус,
Арыслан,
Батыр-дастархан,
Гусь мой, лебедь, залетный гость!"
Тут разгневался Арыслан
И в ответ на эти слова
Зарычал, с коня соскочил,
Оба рукава засучил,
И преобразился во льва,
И схватился, как лев со львом,
Со своим ужасным врагом;
А потом по-иному бой
С чудищем калмыцким повел:

Он боролся как волк степной
С жеребцом, Как барс лесной —
С кабаном,
Как тарлан-орел —
С быстроногим горным козлом.
Что тут было, друзья мои!
Что за сила, друзья мои,
У батыров этих была!
Арыслан стоял, как скала,
И, налившись кровью со зла,
Как бойцовый петух, калмык
С клегтом прыгал, зоб раздувал,
Арыслана в темя клевал,
Когти в мясо вонзал,
Кожу рвал,
Но не мог свалить его с ног,
Даже сдвинуть с места не мог.
Шум пошел по степи такой,
Что услышал бы и глухой;
От натуги бойцов кругом
Заходила степь ходуном,
Снег растаял, встал туман,
Мелкий дождь заморосил,
И заголосил великан —
Арыслан со всех своих сил
Ребра великану сдавил,
Поднял выше облаков
И ударил оземь его.
И отхлынул от берегов
Громозвучный Астархан,
По земле прокатилась дрожь...
Веселясь душой, Арыслан
Вынул из-за пояса нож,
45
Голову калмыку отсек
И поставил стоймя на снег
Перед ханом Суртайшой.
Снег выравнивают рабы.
Окликает судьбу судьба.
На пронзительный вой трубы
Отвечает всем труба.
Прекращается медный вой.
Начинается новый бой.
На кругу — батыр Отбаскан
И Кункар — калмык-палуан,
Победивший семьдесят семь
Палуанов соседних стран,
Изрубивший мечом тьмы тем
Рядовых врагов Суртайши,
Волк из волков,
Лев из львов,
Ястреб из ястребов Суртайши,
Сокрушитель турьих рогов,
Посетитель шумных пиров,
Похититель дев,
Утешитель вдов,
Соблазнитель жен
И мучитель малых детей.
Этот знаменитый борец,
Хвастая закалкой своей,
Выбежал, полуобнажен.
Стал в кругу, на снегу, босой,
Краше, чем Сулейманов дворец.
Наслаждаясь его красой —
Бронзой кожи и сталью мышц,—

Увлажнились теплой росой
Узкие глаза Суртайши.
Узкие глаза Суртайши
Кровью налились, потемнев:
Потянулся Кункар, как лев,
И на Отбаскана пошел,
И у всех захватило дух,
Кто смотрел на него.
Тяжел,
Как свинец тяжел,
И как пух
Легок был его шаг.
Пошел
На саркопца Кункар —
Как дым,
Как скала,
Когда бы скала
Двинуться могла...
Горделив,
Как султан,
Пошел палуан,
Страшные объятья раскрыв,
И бесшумно земля под ним
Всколыхнулась...
Точно порыв
Дикой бури ударил вдруг,
Сжал могучий Кункар кольцо
Рук могучих своих вокруг
Пояса врага,
И лицо
Стало у саркопца как мел,
Проступила желчь и зола
На щеках,
И кровь потекла
Из ушей,

И взор помутнел.
И тогда Кункар, упершись
В жесткий снег стопами, швырнул
Отбаскана в белую высь,
И, как жаворонок, мелькнул
В снежной закрути Отбаскан,
Долетел до горных светил
И со стоном наземь упал.
И лежал он в снегу, и был
Мертв,
И полупрозрачный пар
Облачком качался над ним...
Нож кривой обнажил Кункар
И отрезал ножом кривым
Голову мертвеца,
И принес,
Окровавленную, без глаз,
И поставил пред Гулаим.
Тут воскликнула Сарбиназ:
"Эй, Кункар, если ты не трус,
Если ты батыр, а не раб,
Выходи бороться со мной!
Если телом ты не ослаб
И еще твой пыл не погас,—
Выходи!
Наступил твой час!
Выходи бороться со мной!
Хан поверг батыра в зиндан,
В цепи заковал, кровь из жил
Выцедил,
Оставил без сил,
Ты его добил, палуан!
Выходи бороться со мной!"
48
Трубы трубят,
Стяги шумят,
Ветер мечется снеговой —
Начинается новый бой.
Гнев кипит в груди Сарбиназ,
Как смола в чугунном котле,
И рычит, разъярясь, Кункар.
А вокруг метель поднялась,
И лютует ночь на земле,
И уже не видать ни зги...
Все еще по степи враги
Ходят, обнявшись, как друзья,
Свившись, как со змеей змея,
Борются, тяжело дыша,
Вспахивая землю по грудь.
Враг врагу позвонки круша.
Тщетно в черно-белую муть
Вглядывается Суртайша.
Тщетно трубачи Гулаим
Трижды протрубили отбой.
Только степь гудит
И метель
Павшим в битве стелет постель...
Трубам ли звенеть золотым
Там, где воет ветер степной?
Прободать ли беззвездный мрак
Напряженным взорам людским?
Разогнав орду облаков,
Плетью в кровь исхлестав живых,
Мертвых в белое завернув,
На рассвете буран затих.

С краю загорелся покров
Просветлевших небес,
И там,
Где огонь полыхал,
Где плыл
Сизый дым студеной зари,
Встал победы высокий храм
И сверкнуло множество крыл.
Это были лучи.
Это день
Сарбиназ на помощь спешил.
В ста шагах от круга борьбы
Все увидели Сарбиназ.
Лик ее, словно лик судьбы,
Грозен был.
Взор ее горел
И сверкал, как двойной алмаз,
И в руке у нее был меч.
И кровавый солнечный луч
От меча исходил.
На снегу без сил
Побежденный лежал Кункар,
Ждал удара меча.
Пал удар.
И поставила Сарбиназ
Перед ханом Суртайшой
Голову Кункара на снег,
И прославила Сарбиназ
Дорогое имя свое.
И глядел из-под мертвых век
Мертвый взор
Мертвых глаз,
И хан

Застонал и впал в забытье.
А когда он пришел в себя,
От воротника и до пят
На себе золотой халат
Разодрал Суртайша, скорбя,
С плеч его сорвал,
В белый снег втоптал,
Зарыдал у всех на виду,
И раскрыл свой багровый рот
Шире адских врат,
И вот—
Яростью и скорбью томим,
Хан рычит, как шайтан в аду,
И на единоборство зовет
Благородную Гулаим.
Трубы трубят,
Стяги шумят,
Начинается новый бой —
Рубится Гулаим с Суртайшой.
Рубится с Суртайшой Гулаим,
Утвердив на снегу стопы;
Искры вспыхивающие, роясь,
В воздухе стоят, как снопы;
Рубится с Суртайшой Гулаим
И прислушивается, рубясь,
К возгласам своего меча,
И зазубривается, звуча,
Меч ее, как серп,
И другой
Меч зазубривается, чертя
В воздухе дугу за дугой,
За удар ударом платя.
У батыров глаза, как жар,

Ярой ненавистью горят.
Звон,
Свист,
Лязг,
Удар — за удар!
И осколки стальных мечей
Сыплются, словно частый град;
Силы рубящихся — равны.
Трое суток рубка идет.
Верха ни один не берет.
Ветви огненной купины,
Выращенной лязгом клинков,
Доросли до горных высот.
И рычат батыры, гневясь,
И бросают мечи в ножны.
Нетерпением обуян,
Цепью в тысячу три звена
Крепко свой неохватный стан
Стягивает калмыцкий хан.
Трубы трубят,
Стяги шумят,
Начинается борьба,
И глядит на борцов судьба,
И железо сплетенных рук
Раскаляется докрасна,
И в один слепительный круг
Дни сливаются...
Тает снег,
И сменяет зиму весна;

Степь цветет, и птицы поют,
И, в зеленой траве шурша,
Пестрые букашки снуют;
И осиливает Суртайша
Благородную Гулаим,
И, подняв ее к небесам,
К этим голубым, золотым,
Трепетным небесам,
К облакам,
Белым, словно ягнята,—
К облакам,
На ветру играющим,
Там
Заставляет ее стонать.
Ветер осушил черный пот
На высоком ее челе,
И швырнул ее Суртайша
Наземь,
И стоял небосвод
Под ногами у Гулаим,
И летела она к земле
Сквозь гудящую пустоту,
Как падучая звезда,
А когда
В трех аршинах земля была —
Вывернулась на лету,
Стала на ноги и пошла
На врага,
И — как сокол клюв —
Ногти в чреве врага сомкнув,
К солнцу Суртайшу подняла,
И метнула вниз, И в песок
Вбила вниз головой по крестец;
Тут ему и пришел конец,

И навек забудем о нем!


И картиночка. Развалины крепости возле Старого Термеза, здесь по легенде и обитала Гулаим со своими 40 девушками.

запись создана: 20.04.2016 в 16:36

@музыка: отчего я лучшие годы отдал за чужие слова?

@темы: история, поэзия

Comments

[Кодзю Тацуки]

Такарадзуке бы кто подсказал ))) Ну а что, "Моя любовь за дальними горами" по мотивам истории Чингисхана, Бортэ и Джамухи у них давно есть, почему бы им и этот сюжет не склепать? ))))

[mmtva]

Отрар, Сауран, Термез...

И да, любимый текст, любимый перевод.

С уважением,
Антрекот

[Гость]

А, я это читала в далёком-далёком детстве. В какой-то старинной толстой книжке с пушистой обложкой, где были собраны всякие старинные поэмы.

Это произведение -- мировой рекорд по количеству воительниц!

[Гость]

Ещё меня там потрясла воительница из другой поэмы, но там вообще уже нечто неописуемое. ))))

[Grissel]

Гость, там все, просто все героини - воительницы. А мужики, даже если они не злодеи или слабаки - - на подтанцовках.

[Grissel]

Гость, из какой?

[Grissel]

Кодзю Тацуки, я ж говорила - японцы до этого догребутся раньше наших. И при нынешнем состоянии анимации и ТВ не уверена, что это меня огорчает.

[Grissel]

mmtva, ох, да.
очевидно с Липкина меня ассоциативно переключило на Тарковского.

[Гость]

Гость, из какой?

Я не помню названия. Но там были попытки сексуального насилия над ГГ со стороны воинственной принцессы, к папе которой он попал в плен, и сцены зоосадизма с использованием его любимого коня. Это было жестоко.

Я постараюсь сконцентрироваться и вспомнить. )))))

[Grissel]

Гость, Только не коня!(с) фильм "Мулан"
Не здесь в полном соответствии с бессмертным тезисом "Никакого слэша, инцеста и зоофилии. Один сплошной геноцид. Сериал-то детский".

[Гость]

Там ничего напрямую похабного не было. Просто эта принцесса угрожала герою, что прикажет убить его любимого коня, если он не ответит ей взаимностью. Коня, Карл! В результате, герой сбежал домой на той самой лошадке, так что в тот раз ни он, ни его лошадка не пострадали. ))))

Настолько странный вариант шантажа потряс меня до глубины души. Я уже знала, что кочевники были очень странные, но чтоб до такой степени....

[Grissel]

Гость, в результате эпоса ни один конь не пострадал.
Эпичненько получилось. Иппичненько даже.

[Ashisu]

зоофилии

Почему-то тут я вспомнила предание о происхождении клана Ашина от мальчика-инвалида и волчицы.

Я не помню названия. Но там были попытки сексуального насилия над ГГ со стороны воинственной принцессы, к папе которой он попал в плен

"Сказание о Сайфе"? Там гг-я периодически какие-то воительницы домогались, но это я читала очень давно и помню смутно. Еще разные вариации с китайскими генералами и варварскими воительницами, но тут это вряд ли.

[Гость]

в результате эпоса ни один конь не пострадал.

Я думаю, серьёзно пострадал сам герой. В самом конце ему всё-таки пришлось жениться на этой принцессе, которая за ним гонялась на протяжении всей поэмы в прямом смысле этого слова. Верхом и с оружием в руках. К счастью, об их дальнейшей семейной жизни эпос умалчивает.

Кстати, я вспомнила почти всё, кроме названия.

Иппичненько даже.

Очень иппично! ))))

[Гость]

зоофилии
Почему-то тут я вспомнила предание о происхождении клана Ашина от мальчика-инвалида и волчицы.

Оно существует только в виде прозаического пересказа. Ой, а мы опять начали про инвалидов? ))))

В поэме взрослый парень, у него все конечности на месте. И принцесса -- её зовут Кортка -- просто человечица, не волчица.

"Сказание о Сайфе"? Там гг-я периодически какие-то воительницы домогались, но это я читала очень давно и помню смутно. Еще разные вариации с китайскими генералами и варварскими воительницами, но тут это вряд ли.

Сайфа хотела изнасиловать великанша, а тут правила строгие, тут можно рассказывать только про геноцид! ))))

ГГ не араб и не китаец, а кипчак. Он сам так про себя говорил, я вспомнила! Так что оба варианта отпадают.

[Grissel]

Не Кобланды-батыр, часом?

[Гость]

ДА! ЭТО ОНО!

P.S. Извините, что я пишу капсом, аки позорная блондинка, но у меня чуть не вскипели мозги от попыток вспомнить название, оно же имя ГГ. Я эту пушистую книжку с поэмами держала в руках всего один раз, и то в далёком детстве.

[Grissel]

Гость, я это тоже читала в детстве и по причине малолетства звапомнилось, что конь в эпосе фигугировал, а садо-мазо с принцессой в памяти не удержалось.

[Гость]

Ну, мне запомнилось. Ещё я запомнила первую жену ГГ и её чудное чувство юмора. ))))

Ещё я помню, что эта принцесса Кортка была из какого-то осёдлого народа -- там упоминаются город и темница. И у неё был брат-близнец, которого она убила. Ну или помогла кому-то его убить?

[Гость]

Ну, мне запомнилось. Ещё я запомнила первую жену ГГ и её чудное чувство юмора. ))))

Ещё я помню, что эта принцесса Кортка была из какого-то осёдлого народа -- там упоминаются город и темница. И у неё был брат-близнец, которого она убила. Ну или помогла кому-то его убить? В общем, потом из-за этого от неё все шарахались.

[Grissel]

какая милая девушка! Надо будет освежить в памяти.

[Гость]

Не-а, первая жена ГГ была ещё милей. Когда он сбежал от принцессы и добрался домой, оказалось, что его сородичей успели завоевать. Я не помню, что это были за завоеватели, но семья ГГ от них пострадала -- главарь завоевателей заставил родителей ГГ пасти его скот, сестру сделал служанкой, а жену гнусно принуждал к сожительству. Естественно, герой очень разозлился и тут же разогнал завоевателей левой пяткой задней ноги, потому это что всё-таки героический эпос. Но тут его жена сказала, что её успели изнасиловать и она уже на сносях из-за этого изнасилования. ГГ оказался очень добрым человеком и сказал своей жене, что всё ОК, он её всё равно любит, а ребёночка, когда он родится, они постараются воспитать приличным человеком. Тут его жена призналась, что её не насиловали, и она не беременна, просто она так пошутила. ))))) Проверяла, насколько муж её любит. )))))

В общем, я тогда охренела от всего этого. Но имён я так и не запомнила. Во всех этих поэмах было очень много имён.

[Grissel]

Гость, а я! Запомнила только коня!

[Ashisu]

Про "Кобланды-батыра" даже не слышала

Ой, а мы опять начали про инвалидов? ))))

Тот эпичный гон я помню. И, кстати, как там обошлись с чудным сяньбийским обычаем убивать мать наследника? Убили деву-мужика или мужика-деву? Или не дошли до этого момента?

[Grissel]

Ashisu, у нас же эпос, у нас девомужик сама кого хошь убьет...

[AnnetCat]

Ыыыыы, эта трава прошла мимо меня((((

[Grissel]

AnnetCat, кругом трава, охапками!

[Гость]

Гость, а я! Запомнила только коня!

Я запомнила коня лучше всех. Остальное я вспоминала долго и мучительно.

Про "Кобланды-батыра" даже не слышала

Случайно наткнулась на старые книжки. )))) Мне повезло!

И, кстати, как там обошлись с чудным сяньбийским обычаем убивать мать наследника?

Он же постепенно выветривался под китайским влиянием. Во всём виноваты конфуцианцы, которые считали, что родителей надо уважать, а не убивать. ))))

[Гость]

Ыыыыы, эта трава прошла мимо меня((((

Там ещё есть другая поэма -- там тоже парень уехал на войну, на его семью напали враги, и все его родственники превратились в каменные статуи, чтобы их не замучили до смерти. Одна сестра превратилась в кукушку, кричала и летала над ними. Но тот парень вернулся домой и всех расколдовал. Но оттуда я не помню вообще ни имён, ни названий.

[Ashisu]

Он же постепенно выветривался под китайским влиянием. Во всём виноваты конфуцианцы, которые считали, что родителей надо уважать, а не убивать. ))))
Ну у нас по времени рановато: гг -внук Тоба Тао, следовательно, до отмены обычая (стараниями императрицы Ху) еще далеко.